Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li

— Кроме этих отверстий наверху шириной в несколько пальцев, во всей пещере нет ни одного выхода…

В итоге он остановился у пруда с чернеющей водой, пнул белый камень с отпечатком окровавленных пальцев и продолжил:

— Следовательно, куда ушли остатки той волны? Не могли же они все до единого утонуть на дне?

Чёрный пруд — лишь квадрат со стороной в один чжан, сколько человек можно бросить в него? Кроме того, судя по одним только кровавым следам пальцев на белом камне, прежде должна была произойти ожесточённая схватка. Независимо от того, был ли то раздор или произошёл другой несчастный случай, раз уж была борьба, то обязательно есть одержавший верх и поверженные.

Понятно, что поверженных трупами утопили в пруду, но что с одержавшим верх?

— Кроме того, где так называемый паук единой жизни? — произнёс Сюэ Сянь, морща брови.

Согласно тому, что сказал старик Цюй, волшебное лекарство из легенд находится в Пещере сотни насекомых. Пещера сотни насекомых-то действительно существует и точно соответствует названию, однако Сюэ Сянь и Сюаньминь прошли её до самого конца — и даже чего-нибудь похожего на «паука единой жизни» не увидели.

Только что, делая круг, Сюэ Сянь не упустил ни трещины в полу, ни чего-либо над головой, тщательно осмотрел всё — и всё ещё ничего не обнаружил.

— Возможно, здесь упоминается, — ответил Сюаньминь.

Он стоял у каменного ложа и смотрел на тёмную стену. Точно как на стене, что они заметили в самом начале в пещере с мотыльками, здесь тоже были выгравированы символы; пространный длинный текст испещрял всю поверхность, Сюэ Сянь попробовал теперь ещё раз распознать его, но, кроме ряби в глазах и головокружения, ничего более не добился. Для него всё это было лишь невнятной писаниной, он не знал ни одного иероглифа и не представлял, отчего Сюаньминь терпеливо стоит и смотрит так долго.

Стоило Сюэ Сяню взглянуть на эти знаки, и у него болел мозг. Он не стал заботиться этим дальше, а прямиком присел у пруда с чёрной водой, размышляя, нужно ли попросту высушить его целиком.

Вглядевшись на мгновение в тёмную гладь, он понял, что глубину этого пруда измерить сложно, по крайней мере, со своего угла он только и видел, что сплошную черноту, вещей глубже было совершенно не рассмотреть.

Куда перекачать эту воду? Он наспех огляделся вокруг, про себя думая: «Как бы то ни было, снова поглощать сам не стану, прошлый раз в глубине острова Фэньтоу был предельно омерзительным, ещё раз так — и я действительно могу заблевать всю комнату».

Пока раздумывал, взгляд его вдруг упал на бронзовое зеркало, лежащее на полу неподалёку от ноги.

Судя по следам крови на ободке зеркала, его почти наверняка тоже оставили пришедшие раньше, иначе говоря… им было решительно не до того, чтобы забирать его. Сюэ Сянь протянул руку, намереваясь поднять бронзовое зеркало и взглянуть, однако в тот же миг, как пальцы коснулись обрамления, он ощутил, что зеркало чуть вздрогнуло.

Металлический обод ударился о каменистый пол, издавая отзвук от столкновения, и тут же вслед за этим тёмные воды в пруду нежданно слегка булькнули, как будто кто-то опустил внутрь камешек, разбив покой водной глади.

Сюаньминь повернулся на звук, взглянул на бронзовое зеркало у руки Сюэ Сяня и на плывущую по чёрному пруду рябь и тоже сразу подошёл и присел.

— Это бронзовое зеркало, однако, несколько странное, посмотри, — пока Сюаньминь садился на корточки, Сюэ Сянь пальцем пододвинул зеркало к нему.

Хмурясь, Сюаньминь собирался взять бронзовое зеркало и внимательно рассмотреть, однако когда дотронулся, услышал ещё более отчётливую дрожь. Только на этот раз отклик зеркала оказался гораздо значительней, чем когда к нему прикоснулся Сюэ Сянь. И рябь на чёрной воде вдруг тоже переменилась, весь пруд словно ожил вмиг — к краям в нём круг за кругом стремительно расходились мелкие волны.

Сюаньминь невольно хотел отбросить бронзовое зеркало, но обнаружил, что оно будто приклеилось к его пальцам и так сразу руку, оказывается, не отнять.

Сразу же после этого хаотичные кровавые пятна на полу, где лежало зеркало, внезапно явили начертание «инь и ян». Сюэ Сянь видел, как дёрнулись пальцы Сюаньминя, сжимающие бронзовое зеркало, всё тело его, похоже, застыло, взгляд, подёрнутый пустотой, метнулся к тёмным водам пруда.

И равно в миг, когда он замер, Сюэ Сянь тоже услышал гул в разуме, как если бы кто-то замахнулся кнутом и хлестнул внутри его головы, вытянув до помутнения. Он не мог прийти в себя долгое время.

Когда Сюэ Сянь чуть опомнился и смог повернуть шею, он обнаружил, что тёмный пруд — больше не сплошь чёрное полотно. Похоже, он обратился зеркалом, и на мрачной водной глади медленно проступала картина.

Хотя картина была смутной, точно сновидение, она, однако, невыразимо заставляла сердце трепетать; словно околдованный, он погружался внутрь…

Казалось, это было меж гор и рек, буря ревела в ушах, горная цепь позади грохотала и дрожала, захлёстывали Небеса речные волны, словно неслась тысяча белых лошадей, что вот-вот взберётся на небосвод, за свирепым ветром и валами вдребезги разбивались неисчислимые крики ужаса и горестные рыдания.

Под яростными волнами, заливающими Небеса и укрывающими землю, среди рушащихся скал два силуэта стояли на коленях.

Хотя всё точно заволакивал туман, Сюэ Сянь всё равно узнал с первого взгляда: то он сам и Сюаньминь.

Он увидел, что руки его опущены, он недвижен, что каменная статуя, иссиня-чёрное платье, похоже, насквозь промочено бьющими волнами и облегает тело, и отчего-то проступает густое мрачное ощущение.

Длинные волосы были мокры и липли к шее, оттеняя кожу до бескровной белизны.

А выше… глаза его плотно закрывала ладонь.

Рука — худая и длинная, она была очень красива, но равно бледна — совершенно бескровна, в ней почти проявлялась присущая дыханию смерти серость.

Это была рука Сюаньминя, и Сюаньминь как раз поднял голову от его лица, опущенный взгляд оказался скрыт в тени и окутан дымкой, отчего чувств в нём было не рассмотреть ясно.

На самом деле движение было крайне неоднозначным — точно только завершился поцелуй.

Но Сюэ Сянь, что наблюдал за всем сквозь туман, даже не заметил этого — потому что Сюаньминь, подняв голову, долгое время глухо кашлял — снова и снова, одна ладонь его по-прежнему закрывала глаза человека напротив, другая, однако, среди кашля, становившегося всё более и более задушенным, повисла сбоку, его монашеские одеяния же — неизменно белые, как облака или снег, — сплошь окрасились кроваво-красным…

Огромные кровавые пятна расходились